Кабы ДТП было таким уж ''обычным''... Девчонка с улицы Зелинского
Роман Смирнов.
=============================
Каждый раз, когда моя родная уезжает на гастроли со мной случаются внезапные запои. Вероятно, это чисто по русски, ложно понятое чувство Свободы - по началу безбашенный прилив адреналина и творческие порывы, с неизменным желанием немедленно пожечь глаголом, а через пару дней бессонные ночи, апокалиптические настроения, полная беспомощность в поисках приключений на седалищный нерв и страстная жажда человеческого участия. Ибо вера в собственные силы безнадежно утрачена.
В один из такие заходов я позвонил Натахе просто поинтересоваться, который час? Оказалось, семь. И не просто семь, а семь утра. Что-то там она у себя сообразила и дальше я услышал – Ты дома? Выходи через десять минут. Я подъеду.
А потом мы мчались по вяло просыпающемуся городу в сторону Богословского кладбища. Ее ковбойское вождения автомобиля меня всегда восхищало, но, к сожалению, не настораживало. Уже на месте я, перестав гусарить умиротворенно допивал свой праздник прямо из горла греясь на утреннем солнышке, а Наташа хлопотала с цветами для наших Марьяши и Вити.
В следующий раз она привезла меня туда, когда мы провожали Рикошета. Ее звонок опять примирил с реальностью – Приезжай! Здесь все, а тебя нет! Здесь так хорошо! И в ответ на мое мычание – Не выходи никуда! Я сейчас за тобой заеду! Я тебя привезу!
Я не могу назвать ее своим другом, товарищем. Она сопутствовала мне многие годы. Возможно самые счастливые и решающие годы моей жизни. Наверное, она и была частью этой жизни. Какой-то очень важною частью.
В былинной околосайгоновской тусовке экзотических персонажей было предостаточно – Марина Раненая (в связи с частым попаданием в неприятности), Галя Публичная (по месту работы в Публичной библиотеке), Таня Улыбочка (за ослепительный оскал Джулии Робертс) и Наташа Уличная (вероятно из-за «частого коэффициента встречаемости»).
Наташу можно было встретить всегда и везде. Она старалась ничего не пропустить и во всем принять участие. Когда подул ветер перемен и в угаре демократических перестроек стало все возможно, все, кому не лень бросились громко заявлять о себе городу и миру. Часто не соотнося свои амбиции с масштабом собственной личности. Наташа и до, и во время, и после делала все что хотела ни на секунду не сомневаясь в своем праве и своих возможностях. Так возникли группа «Колибри», «модный дом Наталии Пивоваровой», «Такой Театр». И множество самых невероятных проектов в которых она принимала участие. У меня как драматическая актриса, у Володи Бухиника в качестве любимой модели, у Сережи Курехина первой леди Поп-механики.
«Гениальных идей не бывает. Бывают гениальные воплощения» как-то сказал наш любимый друг Олег Котельников. Хватаясь с легкостью за многое как любой неофит не обремененный глубоким знанием и ремеслом, Наташа умудрялась создавать свои звонкие «воплощения» не опираясь на авторитеты. И что-то помогало ей каждый раз выигрывать. Вот это «что-то» и есть собственно талант Наташи Пивоваровой. Умение легко и свободно осваивать пространство вокруг себя. Не замарачиваясь. На ком-то, волосы, торчащие карандашами и кондукторский макияж пошлость и безвкусица, и только на Наташе это вызов, авангард, всесокрушающее самоутверждение, и возможно, произведение искусства. А посмотреть, тем более поучаствовать в Наташкиных проектах народ слетался как на ДТП.
Наташина сила в ее божественной естественности и простоте. Кому-то шекспиристо надувать щеки «Быть или не быть», а ей «Быть или не быть – говно вопрос»! И не надо многозначительно в партере фантиком шуршать. А сокол да ворон (колибри, тем более) в разных небесах.
Она и пьесы писать пробовала. Как-то позвонила с вопросом легко ли писать прозу? Я отшутился – Натаха, начать нужно резко, как училка в школе, взять внимание «Так…», а закончить обязательно давая читателю задуматься «Ну, вот…». А между этими вехами размести свое повествование. Что на душу ляжет. И все! Я бы прочел Наташину прозу. Если она ее написала. Мне интересно.
Мы живем в неприкаянной стране. В странной стране вечного поиска себя. Безжалостного эксперимента над собой. Вечно в окопе. Вечно в строю. На краю. В перегаре пожаров. Быть успешным в такой стране неприлично. Быть успешным в России порочно. Если за успех принять всеобщую популярность, мелькание в телевизоре и беспечное проживание смотря на мир мутными глазами тухлой рыбы. А если успешным считать возможность реализовать свои мечты, то Наташа прожила вполне успешную жизнь. Но совсем не беспечную. Часто без денег. То есть абсолютно. И занимать у друзей приходилось. Банально – на еду. С гордо протянутой рукой.
Приходилось и частным извозом заниматься. На еще том кабриолете. Однажды, когда мне в очередной раз удалось напиться до желтого снега она привезла меня на съемки. Вокруг ее транспортного средства собралась вся съемочная группа. Из-под капота валил густой дым. Все громко восхищались и недоумевали как это корыто вообще могло передвигаться и как нам удалось благополучно миновать все посты ГАИ на пути к Крестовскому острову.
Былое мешает думать. Это такой своеобразный аксессуар. Абсолютно неуместный. Абсолютно не по сезону, не ко времени. Но родной. Расстаться с которым немыслимо.
Идет время. Безжалостно меняется культурный ландшафт. Ушли почти все, кто представлял лицо шестидесятых. В кого верили. Чьи имена были на слуху. Ушла эпоха. Теперь это история. Мои современники, мои друзья даже не думая о том и не подозревая составили портрет восьмидесятых. Другой портрет. По сути, другой страны. Теперь уходят и они. И это не их вина, что идущие следом весьма своеобразно осваивают унаследованное. Возможно «Ваша кухня ждет перемен» и «Мы вместе едем в Максидом» на билбордах призывают к чему-то очень важному и хорошему. Возможно. Но мне недоступно. А вот Наташино творчество, лишенное всякого пафоса освоить трудно. Она ничего не декларировала и не к чему не призывала. Ее движение по жизни легко и просто как дыхание. Хруст яблока на зубах торжественней крушения мира!
У меня часто просят фотографии где я вместе с Сашей Башлачевым, Цоем, Курехиным, Рикошетом. Очень огорчаются, что таких фотографий нет в природе. А как-то было не до этого. Никто не думал, что чья то жизнь когда-то станет историей и кроме нас самих кого-то еще может заинтересовать. Никто ни с кем не собирался расставаться и все уходы были внезапны. Внезапны и трагичны. С горьким привкусом того что недоговорил, недоделал, недолюбил. И только теперь осознаешь жестокую истину, что, то, что ты не сделал сегодня, завтра «сделает» тебя.
С Наташей было по-другому. За неделю до своего ухода она вдруг позвонила в час ночи и сказала, что прямо сейчас хочет заехать. Буквально на минуту. Она привезла целую стопку дисков, на которых ее фотосессии и ее песни. Уже стоя в дверях мы решили сфотографироваться. Нас прикалывало наше внешнее сходство, и мы давно хотели сделать или совместный спектакль, или концерт. Осталось совместное фото.
Наташин уход, как в свое время уход СашБаша начал новый отсчет моей жизни. Лучшей или худшей, не знаю, только новой. Когда моя родная собралась на очередные гастроли и в очередной раз в ужасе представила, что будет со мной в ее отсутствие я ее успокоил. – «Не волнуйся, ничего этого уже не повториться. Мне больше некому звонить по ночам. И больше некуда пойти». Наташа была последней из тех близких, что ближе родства по крови.
Теперь я приезжаю на Богословское к Вите, Марьяше, Рикошету и к ней. Я часто слушаю последний Наташин альбом вышедший уже после ее гибели. Гибели в реальном ДТП. «Девчонка с улицы Зелинского». Там она именно такая какой была для меня, именно такая какую я люблю. Кокой буду помнить всегда. С ее вечным – Роман Владимирович, а давай че ни будь… - Давай, Натаха, давай!!!